Вопрос знатокам

Вот, как было раньше: по данным В/О "Союзфармация", потребность здравоохранения в лекарственных средствах на 1990 год за счёт отечественной промышленности удовлетворяется на 35%.

Вот, как в 2012 году: товарные ресурсы лекарственных средств составили 1129,6 млрд руб., в т.ч. производство - 358,3 млрд руб., импорт - 780,5 млрд руб., доля импорта в ресурсах - 69,1%, т.е. за счёт отечественного производства потребность удовлетворяется на 30,9%.

Интересно, насколько сопоставимы эти цифры? (Даже не принимая во внимание, что первая цифра - по всему СССР, а вторая - только по России, потому что вряд ли можно найти инфу чисто по РСФСР. Или можно?) Отечественные аналоги в разы дешевле импортных лекарств, так что в физическом выражении доля импорта в ресурсах явно меньше 69,1%. А как считали в СССР? Тоже по стоимости? Но многие лекарства тогда были из стран соцлагеря, соответственно, не совсем по мировым ценам (в отличие от сегодняшнего импорта). Вот как понять, каким образом изменился уровень самообеспеченности лекарствами? Кто подскажет?

Вообще, интереснейшая тема для импортозамещения - 25 миллиардов долларов в год. Там что-нибудь происходит в этом направлении? Кто-нибудь в курсе?

Бестужев-Лада. Прогнозирование в СССР (часть 1 из 2)

А вот кому интересную статью об истории прогнозирования в Советском Союзе.

Перефразируя Шекспира, позволю себе заметить: нет повести загадочней на свете, чем повесть о прогнозировании и прогнозистах в нашей стране. С одной стороны, в десятках текстов 70—80-х годов, начиная с газетных интервью корифеев науки и кончая «Рабочей книгой по прогнозированию» (1982), можно прочитать, что у нас есть Научный совет Академии наук СССР, Госплана и Госстроя по комплексным проблемам научно-технического и социально-экономического прогнозирования. В нем более полусотни комиссий, а в каждой — до полусотни упомянутых корифеев, и почти за каждым из них стоит минимум сектор из десятка-другого исполнителей, а то и целый институт с сотнями или даже тысячами научных работников. В совокупности — армия прогнозистов, во много раз большая, чем во всех прочих странах мира вместе взятых. И будто бы эти десятки тысяч специалистов в начале любой из последних пятилеток создают по полусотне томов «Комплексной программы научно-технического прогресса» на грядущие 20 лет, и сочинения эти кладутся в основу пятилеток, начиная с 1976 и кончая 1990 гг. А кроме того, в неких хранилищах накоплено еще несколько тысяч конкретных прогнозов— правда, как и упомянутые тома, миру неведомых, ибо все без исключения — «Для служебного пользования». И даже есть специальный институт АН СССР для координации всех этих титанических усилий.

Будучи в определенной мере сопричастным проблеме, свидетельствую: все это, что называется, имело место быть. По крайней мере, до 1990 г. Однако ни одного советского прогноза никто никогда в глаза не видел. Как прогнозировать — это пожалуйста: опубликовано более полутысячи монографий, тысячи брошюр, статей, докладов. А вот что именно напрогнозировано — извините, не прогневайтесь. Даже пусть не прогнозы, а просто размышления о будущем — наперечет. Скажем, о будущем человечества в целом — всего три книжки из разряда научно-популярных, причем одна из них «жульнически» проскочила якобы как комментарий к Программе КПСС 1961 г., другая — под видом критики «буржуазной футурологии», а третья появилась только после того, как хлынул поток ее изданий с Запада (заметим, официально заказанных через АПН, то есть без малейшего намека на крамолу).

Кстати, М. С. Горбачев в официальном выступлении 16 марта 1989 г. как бы подвел итог вышесказанному, заявив: «По существу, «белое пятно» — экономическое и социальное прогнозирование». Правда, это прозвучало в контексте обсуждения развития (точнее — неразвития) сельского хозяйства. Но мы погрешили бы против истины, вообразив, что такая оценка не относится ко всем прочим аспектам нашего народного хозяйства, а научно-техническое, политическое и всякое прочее прогнозирование являются не «белым пятном», но хотя бы «сероватым». Ибо сказанное было и остается абсолютной правдой. Как же так получается? С одной стороны — десятки тысяч прогнозистов и тысячи прогнозов, с другой — сплошное «белое пятно»? Кошмар нашей жизни в том и состоит: подобные парадоксы стали привычными. Однако необходимо уточнить, что понимать под прогнозистами, прогнозами и «белым пятном». Обратимся к истории.

Год 1927-й

В конце перестройки № 1, известной под названием новой экономической политики (1921 — 1929), группе советских экономистов во главе В. А. Базаровым поручили разработку прогноза перспектив развития СССР на годы первой пятилетки (1928—1932) и далее. В процессе работы ученые пришли к выводу, достойному самых высоких научных премий мира: невозможно предугадать будущее состояние процессов и явлений, поддающихся изменению средствами управления, в том числе планирования,— получается как бы саморазрушение или, напротив, самоосуществление предсказаний, еще и с учетом предсказанного. Вместо тщетных в данном случае попыток предвидений ученые рекомендовав две качественно новые исследовательские технологии: «генетическую» (экстраполяция в будущее наметившихся тенденций с целью выявления или уточнения проблем, подлежащих решению средствами управления) и «телеологическую» (оптимизация трендов по заданным критериям целям для выявления наилучших решений указанных проблем). По сути речь шла о способах «взвешивания» возможных (ожидаемых и желательных) последствий намечаемых плановых и иных решений. Выдающее научное открытие!
( Читать дальше )

Бестужев-Лада. Прогнозирование в СССР (часть 2 из 2)

1966—1971

Для марксистско-ленинской футурологии политические карты сложились на сей раз счастливо. Неизбежный, как мы понимаем сейчас, очередной погром отодвинулся на несколько лет. Свергнувшие Хрущева его же компаньоны пришли к власти под знаменем перестройки № 3 (косыгинские реформы 1966—1968 гг.). Одним из существенных элементов реформы было положение о расширении диапазона народно-хозяйственного планирования (не только экономического, но и социального), плюс необходимость научного обоснования планов (в пику хрущевскому волюнтаризму). А что может быть солиднее плана, опирающегося на прогноз? Вот тут к месту оказался катившийся с Запада бум. В русском языке появилось слово «прогнозирование» и, почти одновременно с XXIII съездом КПСС, в начале 1966 г. заговорили о предплановых прогнозных разработках.

Нововведение давалось отнюдь не безболезненно. Реакция сопротивлялась отчаянно, как и сегодня. Прогнозирование и программирование отождествлялись с капитализмом, рассматривались как диверсии против социалистического планирования. Ожесточенные идейные бои продолжались почти три года. Дело доходило до инфарктов и инсультов прямо на трибунах. Но к середине 1968 г. в «директивных органах» вопрос был окончательно решен в смысле допущения прогноза не как альтернативы плану, а как разновидности предплановой разработки. Осенью того же года появилось соответствующее постановление ЦК КПСС и Совмина СССР. Летом 1966 г. принимается решение об образовании в учрежденном усилиями А. М. Румянцева Институте международного рабочего движения сектора, а затем целого отдела прогнозирования социально-экономических последствий научно-технического прогресса (фактически начал функционировать с января 1967 г.). В конце 1967 г. рассматривается вопрос о создании единого комплекса институтов социологических исследований, общественного мнения, социального прогнозирования и планирования. Спустя год было принято решение ограничиться на первых порах Институтом конкретных социальных исследований АН СССР (подразумевалось, видимо, что абстрактные социальные исследования проводятся в институтах философии или марксизма-ленинизма), где предполагалось создать сектора всех трех указанных направлений. Весной 1967 г. в одной только Москве насчитывалось более 30 соответствующих подразделений, через год их оказалось более 70, а после упомянутого постановления ЦК и Совмина общее их количество по стране в целом, как считал Г. М. Добров, достигло почти 1000 (точные подсчеты произвести невозможно, так как значительная их часть находилась в составе закрытых предприятий или учреждений). Из них около 2/3 занимались научно-техническими прогнозами, примерно 1/4 — экономическими, порядка 1/10 — градостроительными, остальные направления (социальные, правовые и др.) были представлены единицами.
( Читать дальше )

(Источник: Бестужев-Лада И. В. Прогнозирование в СССР. // "Вестник АН СССР", 1990, №10)